Объединение сайтов | Главная | Регистрация | Вход
Главная » История и ввод ММГ-4 » Разделы истории

1982 год
                                                                          Кишлак Атаханходжа.

Первые подразделения пограничников появились в Фарьябе задолго до «официального ввода» ПВ в Северные районы ДРА. Это были сводные боевые отряды (в частности СБО «Серахс»), резервные мото-маневренные группы (Керкинская РММГ). Первым постоянным пунктом дислокации пограничников в Фарьябе стал Андхойский гарнизон, основанный Керкинской РММГ в декабре 1981 г. Вскоре он вошел в состав ММГ-2 «Шибирган» в качестве отдельной усиленной заставы. В январе 1982 г. в центр провинции г. Меймене была введена ММГ-1 «Меймене», сформированная в Хабаровске. ММГ-1 стала самым крупным гарнизоном ПВ в провинции. В конце 1985 г. был основан третий пограничный гарнизон у к. Файзобад (между Андхоем и Меймене). Это был совместный гарнизон от 1-й и 2-й ММГ Керкинского погранотряда. Незадолго до вывода войск к осени 1988 г. на усиление прибыли две вновь сформированные ММГ из Забайкалья и Восточного поганокруга. Одна из них – ММГ-5 сменила Файзабадский гарнизон, вторая – ММГ-4 встала у к. Атаханходжа.

Из дневника Пристегина Геннадия Ивановича, в 1981-83 г г. подполковника, советника провинциального отдела ХАД.

                                        11 июня 1982 года. Провинция Фарьяб.
Долина Ширинтагаб. Огонь "духов" резанул по колонне внезапно. Сначала по левому борту боевой машины, словно градом шибануло, и только потом донеслась пальба. Я инстинктивно нагнул голову, хоть и за броней, а страшно. В следующее мгновение навел командирский перископический прибор в сторону неприятельского огня. Частые вспышки выстрелов были видны в районе белокаменного мазара, расположенного на самой высокой точке хребта. Отдав команду наводчику вести огонь из всех пулеметов по залегшему противнику, я внимательно наблюдал за садами и виноградниками, простирающимися вдоль дороги. К тому времени мы уже на себе испытали военную хитрость боевиков. Организуя засаду в горах, они основные силы кидали именно в поселки, чтобы оттуда, маскируясь за деревьями, используя траншеи виноградников, подбираться вплотную к боевым машинам и с близкого расстояния наносить по колонне удары из гранатометов.
Прекрасной защитой для афганских охотников были дувалы, на многие километры тянущиеся вдоль трассы. Используя каждую промоину, арык или пролом моджахеды с криками "Алла" кидались чуть ли не под самую машину и если десант вовремя не отстреливал такого "камикадзе" 16*, были ощутимые потери. Трудно сказать, что двигало этими самоубийцами, ведь они наверняка знали, что погибнут. Может быть религиозный фанатизм, который постоянно поддерживали у повстанцев муллы, а может быть алчность, поощряемая исламскими комитетами. Ведь довольно большие деньги платили душманам их хозяева из-за границы. Бой нарастал. Запылали несколько армейских транспортных машин из колонны, которую мы встречали, и, которую потом нам предстояло сопровождать до Меймене. Видя это, боевики усилили огонь. Было слышно, как где-то в глубине сада, заработали несколько крупнокалиберных пулеметов, и тут же смолкли. "Слава Богу,  истово перекрестившись, подумал я, вертушки видно накрыли, а то они из наших боевых машин быстро решето бы сделали". Но бой не прекратился и после массированного налета боевых вертолетов. Моджахеды словно озверели. Огонь велся ими, как будто со всех сторон. Казалось, на их стороне было все. И густые сады, и сплошные виноградники и глинобитные хижины с их высокими дувалами, и узкими дворами. Даже солнце сияло ярче обычного, словно желая на радость душманам ослепить нас и испепелить своим неимоверным жаром. Оторвавшись ненадолго от командирского оптического прибора наблюдения, я мельком взглянул внутрь машины. У бойниц, в башне, на полу БТРа каждый из бойцов занимался своим делом. В движениях ребят не чувствовалось страха и суеты. Перемазанные пылью смешанной с потом, закопченные лица выражали сосредоточенность и злость.
А обстановка вокруг с течением времени не улучшалась, а напротив еще больше усложнялась тем, что мы до сих пор не знали точно где находились основные силы боевиков. В который раз выручили вертолеты. В наушниках послышался далекий треск и вскоре незнакомый глуховатый голос произнес: "Земля", "Земля", я "Протон"! Слева от дороги в саду напротив мазара вижу скопление противника. Боеприпасы на исходе. Обозначаю район сосредоточения "духов" и ухожу на базу. "Земля", как поняли? Прием! Потянуло гарью. Недалеко от БТРа, чуть впереди пылал армейский грузовик, мешая движению, проходящей на большой скорости, колонне. Внезапно из неиссякаемого шлейфа пыли появилась боевая машина десанта (БМД), и резко затормозив, осела у подбитой машины, прикрыв ее собой. Из люка черной молнией выскочил боец и, пригнувшись, побежал к уже охваченной огнем кабине, открыл дверцу и, схватив обмякшее тело водителя, прежним путем вернулся обратно. Люк захлопнулся. Боевая машина резко крутанулась на месте и, выпустив облако черной гари, протаранила мешавший движению грузовик. Тот, перевернувшись, медленно осел в глубокий кювет. Сделав свое дело, десантники пристроились в середину колонны, и вскоре исчезли из виду.
Продолжалась вся эта скоротечная операция не больше двух-трех минут. В это время стало слышно, как зашли на боевой курс вертолеты, и все внимание я сосредоточил на них. Прогрохотал залп и, оставляя за собой белый след десятки громыхающих стрел, прошили безоблачное небо. В глубине сада и на сопке появились черные всполохи разрывов. Меж деревьев суетливо забегали люди с оружием в руках. Было видно, как один из них, по всей видимости главарь, окруженный редкой свитой телохранителей, пытался угрозами и оружием заставить своих людей выполнять поставленную задачу, продолжать начатый бой. Но не все повиновались ему. Несколько афганцев побросав автоматы и винтовки, драпали без оглядки прочь. Курбаши навскидку полоснул по ослушникам из автомата. Оставшиеся в живых повернули обратно, но было уже поздно. Мы ударили по ним из всех орудий и пулеметов. В общей какофонии пулеметно-артиллерийской перестрелки я уловил стук коротких очередей из автомата, раздавшихся рядом. Опережая вопрос, прозвучал короткий доклад: Товарищ старший лейтенант, обнаружил и уничтожил гранатометчика! Хотел из-за дувала пальнуть, гад. Доложив, сержант Чигерев отстегнул от автомата опустевший магазин и присоединил полный. Товарищ майор,  проинформировал я старшего головной походной заставы майора Снегиря, "духи" пытаются обстреливать нас из гранатометов, с короткой дистанции. Мимо нас проходили уже последние машины боевого охранения десантной колонны, когда одна из вражеских гранат достигла цели. Сначала неведомой силой, с проходившей мимо зенитной установки "шилка", слизнуло наводчика, потом раздался глухой и мощный взрыв и на дорогу, броню нашей машины посыпались окровавленные ошметки тел и одежды. Зенитка не сбавляя скорости, скрылась в пыли, оставив после себя лишь гарь выхлопных газов, да стоящую перед глазами страшную картину  обезглавленное туловище наводчика, торчащее из люка.

Армейская колонна ушла, оставив нас один на один с душманами. Тщательно осматривая тянущийся вдоль дороги дувал, я приметил в нем небольшую промоину, которая расширялась к дороге, превращаясь в неглубокий овражек. Каким-то неведомым, внутренним чутьем ощутил исходящую оттуда опасность. Только хотел скомандовать водителю, чтобы тот отвел машину немного назад, как БТР сам, дернувшись, дал задний ход. И вовремя. Из овражка полыхнуло пламя, и прямо под передними колесами разорвалась граната. На месте не стоять, барражировать!  запоздало распорядился майор Снегирь. Заговорил крупнокалиберный пулемет. Пули, подняв пыль у промоины, сделали свое дело. В воздух взлетела чалма, и на дорогу рухнул обезглавленный труп афганца. Рядом валялась искореженная труба гранатомета. По опыту зная, что гранатометчика обычно прикрывает несколько боевиков, дал команду подъехать к промоине и закидать оставшееся за дувалом охранение гранатами. Грохнуло несколько взрывов, и в воздух вновь взлетела окровавленная чалма. Теперь уже точно все на небо вознеслись, - сказал кто-то из солдат, но никто шутки той не рассмеялся. Не до шуток было. Выжить бы в этом огненном аду. Замершее над головой солнце пекло невыносимо. Броня накалилась так, что, казалось, попади на нее вода зашипит.
Наводчик, ефрейтор Ермаков, среднего роста крепыш, казалось сросся с окуляром прицела, то и дело нажимая на кнопки автоспусков. Пот крупными грязными каплями стекал по его обнаженной спине. Когда духота стала невыносимой, водитель, ефрейтор Останин включил нагнетатели. Глухо заработали вентиляторы, прогоняя сухой, знойный воздух от кормы к носу машины. Стало легче дышать, собравшаяся на коже влага испарялась, приятно охлаждая тело. А БТР в это время всячески маневрировал, не давая моджахедам вести прицельный огонь из гранатометов. Если от пуль и осколков броня защищала нас полностью, то прямого попадания кумулятивной гранаты было достаточно, чтобы уничтожить весь экипаж. Поэтому все внимание мы сосредоточили на дороге и ее окрестностях. Теперь все зависело от сноровки водителя, глазомера наводчика пулеметов и внимания десанта.
А в чреве машины шла напряженная работа. Одни из бойцов вели огонь по появляющимся меж дувалов "боевикам", другие лихо вскрыв цинки ловко и споро набивали патронами пулеметные ленты и магазины автоматов, третьи подавали снаряженные ленты и магазины по назначению. Прошло не более десяти-пятнадцати минут, а казалось, что бой длится уже не один час, до того все эти минуты были насыщены многообразием увиденного и прочувствованного.
Внезапно захлебнулся пулемет. В машине стало тревожно - тихо. Что случилось повернулся я к наводчику. Задержка!  виновато доложил ефрейтор и, не дожидаясь моей негативной реакции, начал копаться в башне. В это время начальник штаба приказал приготовиться к прорыву. Нашему небольшому отряду предстояло на максимально возможной скорости выйти ко второй Киркинской ММГ, сопровождавшей колонну десантников от границы, и под ее прикрытием развернуться, чтобы потом так же быстро возвратиться к основным силам. Для этого заключительного маневра так не хватало главного калибра. Небольшую передышку перед этим броском предоставили нам возвратившиеся с базы вертолеты. Летчики занялись обработкой сопок и близлежащих садов ракетами, внося в ряды душманов панику. Огонь с сопок несколько ослаб. Понимая, что отсрочка эта недолгая мы с надеждой смотрели на копошащегося в чреве пулемета Ермакова. Бронзовое от загара тело ефрейтора лоснилось от пота, но он не обращая ни на что внимания, обжигаясь о перегревшиеся части пулемета, сбивая в кровь руки, продолжал свое дело. Прошли считанные минуты, и вскоре главный калибр заговорил, как не в чем не бывало, извещая боевиков, что он еще не раз попортит им шкуры. Душманы, не выдержав ракетного налета, начали, где поодиночке, а где группами пробираться в горы. С сопок огонь почти прекратился, в то время как гранатометчики свой натиск усилили. Некоторые из "охотников" выбегали чуть ли не к самой машине и только быстрая реакция бойцов не позволяла им вести прицельную стрельбу. Вскоре прозвучала команда " Вперед" и боевые машины, набирая скорость помчались к заветному прикрытию.
Дорога была основательно разбита прошедшей колонной и потому, чтобы на скорости вести бортовой огонь, автоматчикам приходилось всячески изощряться. В общем, несколько километров ухабистой дороги пройденных с боем, закончились для нас без неожиданностей. Под прикрытием соседей мы быстро развернулись и, не останавливаясь, ринулись обратно, под стены крепости Ширинтагаб. Боевики, заметив наш маневр, усилили обстрел колонны, но бойцы были начеку. Одну гранату мы чуть было не получили в корму. Она разорвалась в пыльном шлейфе. Уже были видны передовые машины наших основных сил, когда вдруг резко сбавил ход бронетранспортер старшего лейтенанта Сергея Царевского. В наушниках прозвучал его встревоженный голос: Дым в машине! Доедешь? спросил я. Не смогу. Работает только один двигатель, да и то с перебоями. Будем толкать! Механик-водитель сбавил скорость, подъехал впритык к вышедшей из строя машине. Поднатужившись, бронетранспортер начал понемногу толкать своего занедужившего собрата. Вскоре под прикрытием основных сил и вертолетов мы притащились к стенам глинобитной крепости, чуть было не угодив напоследок в огромную воронку, зиявшую посреди дороги. И здесь был бой, - подумал я тогда, осматривая еще дымящуюся рану на земле. Но, узнав истинную правду, ужаснулся. Оказывается, когда начался бой, командование запросило дополнительную поддержку с воздуха. Вертушки прибыли явно издалека, и не разобравшись в обстановке, чуть было не разбомбили нас. На месте воронки, за несколько минут до разрыва бомбы стояла БМП технического замыкания, под началом зампотеха, капитана Рукосуева. Что-то начальнику ММГ майору Калинину не понравилось в излишне растянувшейся колонне и он приказал сократить дистанцию. И вовремя. Вот и не верь после этого в предначертание судьбы.
Не успели улечься страсти вокруг неожиданного "бомбового удара" со стороны армейских вертолетов поддержки, как поступило сообщение о том, что подбита боевая машина пехоты соседей. Одна из тех машин, что прикрывала наш маневр. Только к вечеру мы узнали, что погибли два человека. Офицер и сержант. Офицер  старший лейтенант Аркадий Волков, мой боевой друг и однокурсник по Алма-Атинскому пограничному училищу.

Никогда не сотрется из моей памяти образ худенького, чернявого парня с глубоким задумчивым взглядом добрых голубых глаз. Накануне боя мы вместе с ним сидели за нехитрым полевым столом, пили за встречу, вспоминали курсантские годы, общих друзей и знакомых. Удивляло то спокойствие, с каким Аркадий рассказывал о боях и походах, в которых уже не один десяток раз побывала их ММГ. А ведь еще и года не прошло, после того как он приехал из ФРГ, где служил в охране советского торгового представительства. Помню, что в тот вечер нашей последней встречи он не улыбался, был сосредоточен и не в меру задумчив. Ему было о чем грустить, ведь он только-только начал обустраиваться на новом месте, получил хоть и не хоромы, но достаточно уютную квартирку. Лена, его жена навела там уют. Жить бы им да жить, но уже был отдан приказ, посылавший его, как и многие сотни тысяч других в Афганистан.
И вот Аркашки не стало. Кто теперь даст жене горячо любимого мужа, а сыну Сашке  отца? Приблизила ли его смерть победу Апрельской революции? Нет и еще раз нет! Потому, что и вчера и сегодня и через месяц и через год, на том месте, где погиб Аркадий Волков, душманы продолжают обстреливать наши колонны, уничтожают наших солдат и нашу технику. Почему? Да потому, что это их земля и сколько бы мы не истребляли формирования боевиков, они снова и снова, из года в год, будут пополняться их сыновьями, а если бойня будет продолжаться и дальше, то они будут пополняться и их внуками. А пока я, пряча глаза от вопрошающего взгляда уже подросшего сына Аркадия - Сашки, говорю - твой отец погиб за правое дело, как герой. Сашка, вытащив из своего тайника отцовский орден Боевого Красного Знамени и ласково поглаживая его алую, как Аркашкина кровь, эмаль, пока что мне верит. И я просто не представляю, что буду говорить ему лет через десять. Кровавые расценки. Для поддержки постоянного боевого духа афганских повстанцев, воюющих с правительственными войсками и частями Ограниченного контингента советских войск в ДРА, главари исламских комитетов установили следующие расценки: за уничтоженный вертолет, транспортный самолет от 500 тысяч до миллиона афгани; за уничтоженный танк, зенитную установку- до 500 тысяч афгани; за уничтоженный бронетранспортер, боевую машину пехоты, боевую машину десанта до 300 тысяч афгани; за каждого убитого советского солдата или офицера до 100 тысяч афгани. Кроме того, каждому истинному мусульманину, который совершит любое из этих аллаху угодных дел, отпускаются все имеющиеся и будущие грехи. Для предотвращения приписок и ошибок, слова "ратника веры" должны быть подтверждены на Коране еще одним участником событий. Из информации советских военных советников в ДРА.

Кекинская РММГ
Бой в Майманинской зеленке 28 августа 1982 года

В августе 1982 Керкинская РММГ в очередной раз сопровождала колонну на Маймане в долбанной зеленке.
28.08.1982 с утра боевые машины рассредоточились вдоль дороги в районе того-же Кохи-Саяда, стараясь быть на расстоянии видимости. Колонна была небольшая и пошла ближе к полудню. Все было спокойно, основная часть колонны проскочила зеленку и лишь отставшие по техническим причинам машины в сопровождении 2 БТРов медленно двигались в пыли. Поскольку близился обед, что всегда должно быть по распорядку экипаж 713-го разогревал в бачке кашу и собирался обедать. Метрах в 150-200 в сторону Маймане стоял 711БТР, под командованием начальника 2ПЗ В. Корвякова, экипаж которого также собирался обедать. Было видно что они тоже развели костерок и что-то кашеварили.
В этот момент по рации была получена команда сворачиваться и выходить, но не к Даулетобаду, где мы обычно стояли, а к афганскому батальону в Файзабаде. Впереди как обычно шел 710, затем Чайка, 711 а за ним шел 713 и остальные. Приблизительно на полпути к батальону по рации я услышал, что 711 подбили и начал с обоих стволов поливать зеленку. Откуда был произведен выстрел я не видел, как впрочем не видел и самого попадания. Как обычно в походе стволы у БТРов были направлены влево-вправо, и я отслеживал правую сторону по ходу движения. Проскочив на высокой, насколько возможно скорости опасный участок мы прекратили стрельбу только возле батальона.
711-ый уже стоял там и подъехав вплотную мы бросились к броне. Заскочив наверх я вместе с другими начал через маленький задний люк вытаскивать наводчика Юру Синицкого, кто-то вытаскивал остальных. Юра был в сознании, но контужен и весь с головы до ног посечен осколками. Мы поставили его справа от БТРа, сорвали маскхалат и на месте начали оказывать медицинскую помощь.
У Юры Шеверева и Коли Иванова были перебиты ноги, их вытащили и положили возле дороги под стену сарбозовской крепости где ими занимался доктор, кажется тогда с нами был Тесленко. Иванов громко от боли громко кричал, а Юрка только спросил – «Доктор, нога цела будет?». Также осколками был ранен в горло начальника 2ПЗ В. Корвяков, водителю Коле Радченко осколки посекли спину.
Чуть позже мы увидели что граната попала между 3 и 4 мостами, прожгла броню и взорвала внутри цинк с патронами от КПВТ. Хорошо что это были обыкновенные Б-32, а если б МДЗ или БЗТ, а то можно только представить что могло бы быть. Поскольку народ не успел попить чайку, а чайник уже был вскипячен и залит сгущенкой, чтобы попить на базе Коля Иванов как молодой держал его в руках. В момент взрыва все содержимое он пролил себе на ноги. Остальных спасло то, что кто-то сидел на броне, а кто-то сзади под движками на куче матрасов, а осколки в основном пошли по низу. В тот день борты нам не прислали и ребят положили на носилки в ВАРЕМ, где они мучались целую ночь. В госпитале Юре Шевереву отрезали ногу, а Коле Иванову укоротили на 6 см.
Юра Синицкий после госпиталя сидел до приказа в отряде, инвалидность получил сразу после прибытия домой.
У Радченко и Корвякова ранения были не очень тяжелые, хотя Славик (так мы звали Корвякова) после госпиталя старался как можно реже к нам наведываться.
Источник : ТУТ

Категория: Разделы истории | Добавил: К0лЯ (28.10.2008)
Просмотров: 3729
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Copyright ММГ-4 "Атаханходжа" © 2024
Хостинг от uCoz